Душная аудитория, освещенная тусклым желтым светом, пропахла крепкими сигаретами, дешевыми духами вперемешку с потом и старыми бумагами. Аркадий Вячеславович поднес зажжённую спичку и закурил уже пятую сигарету по счету.
- Ну, основы мы разобрали. Есть какие-нибудь вопросы?
Молодой курносый человек с сальными волосами поднял руку и, не дождавшись разрешения говорить, спросил: «Аркадий Вячеславович, а расскажите об интересных случаях из практики? Не ту туфту, которую пишут в учебниках по криминологии, а что-то по-настоящему интересное».
- Хм. Ну что ж. Давайте обсудим. Несколько лет назад у нас с моим помощником Федором образовалось одно дело, на первый взгляд, достаточно банальное. Федя позвонил и сказал ехать по адресу. В квартире труп молодой женщины, тридцати четырех лет от роду, не замужем, детей нет, проживала одна. Работала учительницей младших классов. Нашли соседки преклонного возраста, забеспокоились, когда убитая двое суток не отвечала на звонки и стуки в дверь. Открыли дверь запасным ключом и обнаружили тело.
Ну, тут как обычно, стандартные методы: вызов криминалистов, опрос соседей, поиск возможных свидетелей и сбор информации о пострадавшей. Судмедэксперты установили, что женщина скончалась от ножевого ранения, несовместимого с жизнью, всего же их было нанесено восемь, плюс побои на лице, нанесенные по голове и лицу уже после смерти. Предположительно удары были нанесены ногами в тяжелых сапогах, на лице и голове остались следы подошвы. В общем, вроде как обычное убийство, но по словам родных, соседей и друзей, врагов у потерпевшей не было, со всеми была в ладу, с соседями жили душа в душу, праздники даже порой вместе отмечали. А тут такое убийство, явно с личным характером, разбить лицо тяжелыми сапогами человеку после кончины – это, я вам скажу, та еще ненависть. Но кто так невзлюбил нашу учительницу? Вот в чем вопрос. Из квартиры ничего не украдено, все ценности на месте.
Федя решил пройтись по уликам, а я в свою очередь допрашивал соседей. Первый поверхностный опрос ничего не дал, поэтому решили провести повторный более углубленный. Нашли нашу потерпевшую две пожилые женщины Евдокия Павловна, соседка напротив, и Людмила Ильинична, соседка из смежной квартиры. Ключ был у старушки напротив. Забеспокоившись, что соседки уже как пару дней не видать, а она обещала, между прочим, приехать к Евдокии Павловне на дачу и помочь собрать малину, та позвала Людмилу Ильиничну и вместе они решили проверить не случилось ли чего.
Бабка, у которой во рту осталось полтора зуба зашепелявила: «Знаешь, сынок, она же Катька то, девка путевая. Я из Омска то переехала лет 30 назад с мужем покойным и дали нам квартиру тута. Вот мы и познакомились с соседями, с Катькиной бабушкой, царство ей небесное. Катернику-то я всю жизнь знаю, она маленькая все мне в двери ногой пинала мерзавка, но то прошло уж, вот и выросла девка ладная. Детишек учит, все из своих блестяшек украшения делает какие-то, мне вон даже подарила на именины брошку, своими руками говорит сделала. Что ж за ирод-то такой мог сотворить подобное? Никому зла она не делала». Евдокия Павловна закончила рассказ, залившись горючими слезами. Людмила Ильинична, которая стояла в тот момент в прихожей соседской квартиры недовольно фыркнула: «Дусь! Ну вот что ты а? Да, девка то ладная, да только в голове у нее вечно бесы какие-тось были. Что ж ты не расскажешь, как она нам плешь на голове с энтим своим шкапом проела? Все закатки перетащила мои зараза». Я удивленно посмотрел на бабу Люсю, показав всем своим видом, чтобы она продолжила. Баба Люся не упустила сладкой возможности поворошить чужое грязное бельишко: «Да, да! Она девка-то может и ладная, да только чугунок у нее приржавел малясь. У нее давненько то началось это. Она своими этими стразами увлеклась и поехала у нее крышка-то. Одни и разговоры, что про ее блестяшки, так это-то ладно. Она потом решила, что ей шкап нужон какой-то особенный. Для творчества, сказала. Ну вроде ничего такого, да Катя-то, все закатки у нас с Дусей перетаскала. Поставила в комнате своей какось-то кусок фанеры, а на него столы, стулья и закатки мои сверху. Я ее спрашивала, мол Кать, чо удумала-то? А она мне говорила, это б привыкнуть. Мол вот шкап привезут, а я уже привыкла, что в комнате стоит что-то и глядишь мол и биться не буду плечами, привыкну сразу. Ну это разве нормально? Эта доска у нее стояла с моими закатками недели три, она мне потом их вернула, правда они на солнце попортились совсем. И оно, сынок, понимаешь, все вот так по мелочи да по мелочи, но видно, что прохудилась крыша у Катерины».
- Ладно, дамы, все понятно. Вы сами где были и чем занимались эти два дня?
Женщины в подробностях рассказали мне о своих похождениях на даче, о новом бразильском сериале, который они активно смотрели и звонках внуков и детей. Евдокия Павловна залилась соловьем и долго и нудно рассказывала о том, как она вязала всю неделю носки и торговала ими на рынке. Пока я слушал бессмысленную болтовню двух старушек, на телефон пришло сообщение от Федора: «В ранах на голове найдены следы материала от сапог, которыми были совершены посмертные удары по убитой. Я все пробил. Натуральная кожа, отпечатки подошвы говорят о том, что сапоги изготовлены примерно в 70-х годах на обувной Омской фабрике «Сапожок», на данный момент фабрика закрыта уже лет как двадцать. Надо искать владельца злополучной обуви».
Я прочитал Федькино сообщение и про себя обрадовался, что хоть одна зацепка уже есть, а там уже дело пойдет по накатанной. Пока мы стояли в прихожей Евдокии Павловны и тетушки разливались потоком бессвязных рассказов о своем быте, мне, признаюсь честно приспичило по нужде.
- Уважаемая хозяйка, где у вас тут можно посетить уборную?
- А знамо ж где. По коридору прямо и направо, перед спальней там и увидите. Все как у всех, не заблудишься, милок.
Я снял кожаные импортные ботинки и направился в указанном направлении. Интерьер в квартире Евдокии Павловны был выдержан в бежевых тонах, вся мебель винтажная, точнее старая, из лакированного ореха, который потемнел и пожелтел от старости. В квартире стоял застоявшийся запах крепкого табака, который въелся в мебель, обои и сами стены уже давным-давно. Я дошел до туалета, совершил свои дела и, направляясь в ванную вымыть руки, остановился напротив спальни. Такая же затхлая, прокуренная комната, как и вся квартира. Видимо супруг старушки пока был жив, уж очень любил покурить, игнорируя наличие балкона в доме. Несмотря на все это бабушка поддерживала в квартире чистоту. Кровать аккуратно заправлена, на телевизоре висит накрахмаленная кружевная салфетка и в углу стоит белоснежный современный шкаф. Стоп…
Из прихожей донеслось: «Аркадий Вячеславович, вы там не заблудились часом?». Я поспешил вернуться в прихожую, распрощался с бабулями, с боем отказался задержаться еще на час, чтобы попить чаю и вышел из подъезда, попутно набирая номер Федора.
- Федя. Сейчас, срочно. Пробей, что и где, в какой компании и какой шкаф ждала наша убитая. Уверен в её телефоне что-нибудь да точно найдешь. Второе – Безвестных Евдокия Павловна. Пробей ее деда, где жил, кем работал, когда помер.
Федор попытался повозмущаться, мол, что мы будем тратить время на какой-то шкаф и старуху, но я настоял на своем. Буквально через несколько часов у меня на столе лежал отчет. Муж старухи, Егор Аристархович, помер уж лет 20 назад. В молодости работал на Омской обувной фабрике станочником. Отличался трудолюбием и усердием, за что был не раз премирован и награжден. А шкаф наша убитая Екатерина все-таки выиграла в каком-то конкурсе. Действительно, занималась инкрустацией, делала всякое, вот и захотела себе новомодный шкаф-трансформер белого цвета под свое хобби. Шкаф тот привезли несколько дней тому назад, но так и не собрали. Сборщик приехал на следующий день, но в квартиру Екатерины не достучался, а на телефон она не отвечала.
Еще через несколько часов старуха Евдокия Павловна сидела у нас в отделении и из милой бабулечки, предлагавшей мне чая с яблочным пирогом, превратилась в злобную грымзу, извергающую проклятья и в мою сторону, и Федькину, и в сторону покойной Екатерины. Отпираться уже было нечего. На даче у Евдокии в компостной яме мы нашли орудие убийства и злополучные сапоги с той самой Омской обувной фабрики. Оказалось, что старуха Катерину с самого детства терпеть не могла. То под дверь ей бычки сыпала, то еще чего, но в лицо откровенно улыбалась. И вот у Катерины все наладилось. В школе все хорошо, учитель года у младших классов, плюс на своем хобби девушка начала прилично зарабатывать, чего бабка вынести не могла. В злополучный день, когда шкаф пришел, Катерина позвала соседку похвастаться новостями. Пока Катя отошла с кухни в зал за конфетами, старуха взяла нож и всадила в бедную девушку 8 раз. Та даже вскрикнуть не успела. В приступе злобной эйфории, старуха пошла домой, надела старые мужнины сапоги и вернулась, чтобы до конца изуродовать лицо покойной. Бабушке дали срок, но как вы понимаете из тюрьмы она, так и не вышла. А шкаф, после всех следственных действий судов и т.д. я подарил своей племянницей, она у меня бисероплетением занимается. Удобный шкаф-то.